Леонид Штекель: Экспертная среда в Украине, украинизация и новый проект закона о цензуре в СМИ

В Украине ни Кравчук, ни Кучма, ни Ющенко, ни Янукович, ни Порошенко, ни Зеленский не считали нужным обсуждать свои действия с экспертами. В результате у нас сложилась ситуация, когда есть небольшая группа, назначенных властью людей, именующих себя «экспертами», но, на самом деле, таковыми давно уже не являющиеся. Эти же люди контролируют распределение иностранных грантов, откаты власти на имиджевые акции и прочие весьма крупные подачки. Они призваны стоять возле «трона» дабы придать цивилизованный характер любому произволу, даже, любому «чиху» правящего истеблишмента.

Разумеется, хоть как-то продвигающиеся, при постоянном препятствии власти, рыночные отношения неизбежно порождают в стране небольшой слой экспертов, востребованных в той или иной степени СМИ, международными организациями и рядом крупных компаний. Однако отсутствие реальной заинтересованности власти в экспертном обсуждении, ее интеллектуальная убогость и провинциальность (местечковость) приводит к тому, что декларативный лозунг советской эпохи: «куда хотим – туда вертим» стал закономерной реальностью в нашей жизни. Даже в самом СССР, во всяком случае после Сталина, элита понимала различие между декларацией о возможности власти делать все, что угодно, и реальной оценкой происходящего. Украинская элита, увы, уже начиная с Кравчука никогда не могла взглянуть на себя со стороны, не была способна подвергать сомнению свои действия. А значит, в принципе, не была готова к экспертной оценке.

По сути за все годы независимости можно вспомнить всего несколько реальных экспертных обсуждений, которые позволяли демонстрировать хотя бы незначительный поиск решений. Это дискуссия 1996-1997 годов о местном самоуправлении накануне принятия соответствующего закона, когда, даже, были представлены альтернативные варианты концепций проектов, это многолетний поиск оптимального варианта упрощенного налогообложения 1999-2002 гг., это дискуссия о местной демократии и формах прямой демократии и их роли в местном самоуправлении 2005-2006 годов. Сюда можно прибавить, разве что, подобие дискуссии о децентрализации 2014-2015 годов. Правда уже тогда, на излете Майдана, дискуссия в регионах в Киеве кончилась пшиком – приехавших из регионов людей никто не стал слушать. Можно было бы еще добавить небольшую псевдодискуссию на грантовые деньги после Указа Порошенко о запрете российских социальных сетей, почтовых серверов и первой попытки власти контролировать интернет. На моей памяти – это все!

Нет, разумеется, публично постоянно устраиваются различного рода грантовые сборы, с фуршетами и без оных, цена которым, даже, не полкопейки. Правительство время от времени проводило дискуссии, итог которых абсолютно никому из представителей власти был хронически неинтересен. Просто потому, что в Украине не существует публично мнение никого, кроме начальства. «Я начальник – ты дурак!» Это главный принцип управления в Украине. Какой бы бред, глупость, несусветную тупость не несла наша власть, никто не подвергает ее публично сомнению, так как в стране нет понятия экспертное сообщество, если эти самые «эксперты» не имеют полномочий от власти. Можно понять, как эти «назначенные эксперты» комментируют действия власти.

У нас, кстати, поэтому до сих пор нет нормальной истории независимости. Наши правители творили одну дурость за другой, совершали поступки, которые невозможно оценить с точки зрения здравого смысла. Но никто и не пытается. Причем дело, даже, не в разворовывании страны, хотя попутно произошло именно это. Кравчук, который пытался вести себя на месте президента, как мелкий жулик, Кучма, обманувший всех и уничтоживший промышленный потенциал, и региональное самоуправление в стране, Ющенко, оказавшийся абсолютным ничтожеством и сверх некомпетентным правителем, Янукович, который и в жизни, и на президентском посту был мелким провинциальным «доном». Вся государственная история страны – это последовательный развал всего, что только можно и нельзя, при тотальном молчании общества.

На весь этот ужас общество отвечала бунтами и майданами. К сожалению, и в обществе нет экспертов, нет виденья ситуации, нет понимания проблем. Специфика Украины заключается в том, что наши рыночные отношения до безумия слабые. Вся инфраструктура рынка у нас давится властью на корню, а своей инфраструктуры власть не создает. Возможно из-за страха, что инфраструктура рынка заявит, что наша власть не достойна быть властью.

Крах первого Майдана, вызванный бездарной некомпетентностью Ющенко и его аппарата, а также хронической ненавистью украинского чиновника к любой самоорганизации и самодеятельности граждан, нанес мощнейший удар обществу. Мне казалось, что успех второго Майдана должен был бы опираться на общество и сделать выводы из итого первого Майдана. Увы, я не осознавал тогда всю глубину наших проблем.

Трагедия ведь не только в том, что Майдан в конце февраля 2014 года передал власть старой ВР через Турчинова. Трагедия в том, что люди Майдан так ничему и не научились, и посчитали, что могут передать чиновнику обратно власть в стране, не разломав к чертям собачьим эту власть. Люди Майдана думали, что теперь они правят страной, а не чиновники. Увы, они так ничего и не поняли в трагедии первого Майдана.

Наше общество не имеет иммунитета перед государственно-чиновничьим произволом. Наше общество не умеет вместе строить, оно все норовит отдать это строительство в руки чиновника. Мало сказать, что это тупик. Это полный крах всем надеждам.

Одним из символов краха второго Майдана стала серия законов об украинизации. Вообще надо заметить, что в политике нет священных коров. Любая тема в определенной ситуации может сыграть роль, никак не связанную с сутью проблемы. Классическим примером может служить тема мира в Российской республике в 1917 году. Ленин и большевики использовали пацифистские призывы к миру для того, чтобы захватить власть и развернуть Гражданскую войну. А все потому, что нужно, как говорится о мошенниках, «следить за руками», надо понимать не только и не столько заявленные цели, сколько методы, которыми эти цели пытаются реализовать. В политике методы значат во сто крат больше, чем заявленные цели. Именно методы показывают, какие, на самом деле, ставят перед собой цели авторы кампаний.

Уже начиная с появления языковых квот на радио, стало понятно: украинский истеблишмент сделал ставку на передачу контроля за СМИ от рынка к чиновнику. Уже тогда я писал, что это неизбежно станет предвестником будущего торжества цензуры. Но эти предупреждения слышать никто не стал.

Затем явился миру первый опыт контроля над интернетом в Украине – указ Порошенко о российских социальных сетях и серверах. Кстати, псевдо дискуссия, которую тогда провели киевские медийщики, показало, что только в Одессе из крупных городов, общество единым фронтом выступило против этого новшества власти. И это, заметим, был первый и последний опыт публичного обсуждения действий власти и провластного журналистского истеблишмента против свободы слова в Украине. Остальные меры принимались без малейшего обсуждения.

Я неоднократно писал, что украинизация СМИ – это путь к неизбежной цензуре. Совершенно не важно, во имя чего чиновник получает механизм контроля за СМИ. Какие бы прекраснодушные слова при этом бы не говорились, главная задача чиновника – лишить общество свободы слова. Главная цель – незыблемость власти.

Нынешний проект закона «О медиа» разработан теми же людьми, что в свое время под руководством Петра Порошенко начали украинизацию в СМИ. То, что авторы закона принадлежат не блоку «Слуга Народа», а к блоку Порошенко никого не должно удивлять: эти безумцы, забравшиеся на наш Олимп, уверены, что они там навсегда. Когда их скинет оттуда очередной Майдан, они постараются максимально быстро забыть, что именно они создавали здание цензуры в стране. И они не зря надеются на оправдание – ведь у нас ни один из маразматиков у власти не был наказан за свои безумства. Они все крали на миллион, а разрушали на миллиард. И ничего.

Я не буду подробно разбирать 166 страничный проект закона «О медиа». Обращу внимание лишь на принципиальные детали.

Во-первых, авторы требуют от СМИ «забезпечення достовірності та збалансованості подачі інформації…». Уже это требование является типичной системой введения цензуры. Ведь публично в СССР никто не заявлял, что советские СМИ несвободны. Почитайте декларации тех лет – советская демократия, самая демократическая демократия в мире. Де факто за этой фразой стоит право государственного органа определять: какая информация достоверная, а какая сбалансированная. И какая, разумеется, нет! Все, все законодательные основы для введения цензуры в стране – готовы.

Во-вторых, о механизме цензуры. Нацсовет. Напомню, что идея Нацсовета появилась на свет в 90-е годы, исходя из единственной цели: эфирный ресурс ограничен, и Нацсовет должен был распределять, кто вправе получить этот самый эфир. Не надо говорить о коррупции, это и так само собой разумеется, когда речь идет о подобных структурах. Но изначально Нацсовет не имел идеологических прав. Во-многом потому, что в 90-е годы, когда он возник, еще были свежи воспоминания о, так называемых, «Худсоветах» и прочих формах скрытой цензуры.

Затем Нацсовет начинает постепенно получать идеологические права, пока только в сфере ТВ. Но лиха беда начала. И вот теперь Нацсовет получает право контроля над всем медиарынком.

И третье. Я помню, как в Украине в начале нулевых возник грантовый проект о журналистской этике. Я был участником первой конференции в Киеве и демонстративно покинул ее, когда убедился, что авторы проекта пытаются принять идеалистические нормы, не имеющие ничего общего с реалиями региональной журналистики. Я считаю, что в политике воинствующий идеализм очень опасен, так как, либо он провоцирует цинизм и лицемерие, либо он выступает прикрытием для произвола.

На той конференции была избрана комиссия по этике, эффект от которой, на мой взгляд, практически, равен нулю. Во всяком случае, я не знаю удачных примеров ее деятельности. Но, в целом, она была безвредна, и то плюс. А вот новый законопроект хочет ввести моральную составляющую в сферу действий закона о медиа. Это, кстати, любимая игрушка советской власти, и всех, самых уродливых тоталитарных режимов, которые любят утверждать о своей моральности. Помните эту гениальную фразу: «В СССР секса нет!». Когда мораль становится законом, умирает не только мораль, но и закон. К сожалению, мои опасения, что игра в журналистскую этику плохо кончится, все больше оказываются правдой.

Сегодня о последствиях принятия этого закона общество молчит. А ведь это не просто смерть СМИ. Это смерть и СМИ, и свободы слова, и, неизбежно, рынка в нашей стране. Сегодня СМИ вольно или невольно – последний оплот перед произволом чиновников. Цензура в СМИ – это неизбежная кампания тотального произвола чиновника в стране. И не следует надеться, что кого-либо это коснется. Рано или поздно коснется всех".